Мбези ударила ее по лицу и разбила губу до крови. В ответ Н'доли пнула Мбези в живот. Охнув, Мбези схлопотала добавку: рюкзак Н'доли прилетел ей в лицо. Королева класса схватила вредную соплюху за патлы, вредная соплюха ответила тем же.
– А вот я папе скажу, – заорала Мбези, понимая, что непоправимо теряет лицо. – Он придет и тебе ноги выдернет!
Папа Мбези торговал сизой пыльцой на углу Восстания и Первопроходцев. Наркоманы, благословляя его вслух, проклинали втихомолку буйного толкача: папа Мбези в долг давал только оплеухи и зуботычины.
– Я тоже папе скажу! – не осталась Н'доли в долгу. – Он придет и твоему папе знаешь что сделает?
Тишина была ей ответом. Мертвая, вибрирующая от напряжения тишина. Ну да, подумала Н'доли. Это я зря. У Мбези папа вон какой слоняра. А у меня – карлик, да еще слепой. Если я ему пожалуюсь, он напьется в хлам, полезет с Мбезиным папашей в драку и схлопочет по морде. Мамы потом будут плакать. Может, у моего папы дружки есть? Ну, которые из тюрьмы. Папа говорил, что есть. Я ему пожалуюсь, он позовет дружков, а лучше, я вообще не буду ему жаловаться…
– Не надо Папу, – сказала Мбези. Голос ее дрожал. – Не зови Папу.
И гроза разревелась, хлюпая носом:
– Не зови! Я больше не буду…
Вокруг толпились старшеклассники. «Не зови, – попросил кто-то, и остальные дружно закивали. – Она не будет…» Хорошо, согласилась Н'доли. Маленькая, глупая, она скорее почувствовала, чем поняла: ее папа отличается от других пап. Чем? Наверное, тем, что начинается с большой буквы, вот так – Папа, Папа Лусэро.
И звать его по пустякам – глупей глупого.