36
Я тебя не оставлю, – написал Сесеброн. – Я обещаю.Я тебя не оставлю, – написал Сесеброн. – Я обещаю.
Он сидел на полу у кровати, прислонившись спиной к подушкам.
– Как ты можешь быть столь уверен? – спросила Сири с кровати. – Может, когда появится наследник, ты устанешь от жизни, и отдашь свое Дыхание.
Прежде всего, – написал он, – я по-прежнему даже не понимаю, как у меня появится наследник. Ты отказываешься объяснить и не отвечаешь на мои вопросы.
– Они меня смущают! – воскликнула Сири, чувствуя, как краснеют короткие волосы. Она мгновенно заставила их пожелтеть.
Во-вторых, – продолжил Сесеброн, – я не могу отдать Дыхание. Разве что я неверно понимаю все, что знаю о БиоХроме. Ты думаешь, что мне солгали о том, как действует Дыхание?
«Он пишет все яснее и изящнее, – подумала Сири, глядя, как Сесеброн стирает слова. – Как жаль, что его всю жизнь держат взаперти».
– Я не так уж много об этом знаю, – призналась она вслух. – В Идрисе не особенно увлекаются БиоХромой. Подозреваю, что половина моих знаний – слухи и преувеличения. Например, в Идрисе считают, что при здешнем дворе приносят людей в жертву на алтарях – я это десяток раз слышала от разных людей.
Он помедлил и принялся писать дальше:
В любом случае, этот спор лишен смысла. Я не изменюсь. Я не стану внезапно стремиться к самоубийству. Тебе не надо волноваться.
Она вздохнула.
Сири, – написал Сесеброн. – Я пятьдесят лет жил без всяких сведений, без знаний, был едва способен общаться. Ты действительно думаешь, что я покончу с собой сейчас? Сейчас, когда я научился писать? Когда нашел собеседника? Когда нашел тебя?
Сири улыбнулась.
– Хорошо, я тебе верю. Но мне все равно кажется, что стоит беспокоиться о священниках.
Сесеброн не ответил и отвернулся.
«Ну почему он так зверски им верен?» – подумала Сири.
Наконец Сесеброн перевел взгляд на нее.
Ты не могла бы отрастить волосы?
Сири подняла бровь.
– А какого цвета?
Рыжего, – пояснил он.
– Вы, халландренцы, и ваши яркие цвета, – покачала головой Сири. – Ты понимаешь, что мой народ считает рыжий или красный самым кричащим цветом?
Он помедлил и написал:
Извини. Я не хотел тебя оскорбить, я…
Сесеброн остановился, когда Сири потянулась к нему и коснулась руки.
– Нет, – сказала она, – послушай, я не возражала. Я просто кокетничала. Извини.
Кокетничала? – написал Сесеброн. – В моей книге этого термина нет.
– Я знаю, – кивнула Сири. – В этой книге слишком много рассказов о детях, которых едят деревья и другие твари.
Эти истории – метафоры, призванные научить…
– Да, я знаю, – снова перебила его Сири.
Так что такое «кокетничала»?
– Это…
«Цвета! Как я только попадаю в такое положение?»
– Это когда девушка поступает нерешительно, а иногда и глупо, чтобы мужчина обратил на нее больше внимания.
Но почему из-за этого мужчина будет обращать на нее внимание?
– Вот примерно так, – она поглядела на Сесеброна и наклонилась вперед. – Ты хочешь, чтобы я отрастила волосы?
Да.
– Действительно хочешь?
Конечно.
– Что же, если надо… – протянула Сири, встряхнув головой и приказав волосам стать темно-рыжими. Они вспыхнули, переплавляясь из золота в медь – словно красные чернила вылили в чистую воду.
А затем она приказала волосам вырасти. Эта способность была больше инстинктивной, чем осознанной – словно Сири расслабляла мышцы. Только эту «мышцу» она в последнее время не раз тренировала – по вечерам она приказывала остричь волосы, а не тратить время на расчесывание.
Волосы спустились ниже подбородка и продолжили рост. Сири в последний раз встряхнула головой, чувствуя тяжесть волос и тепло локонов на шее – теперь они заструились по плечам и спине, сворачиваясь в кудри.
Сесеброн глядел на нее широко открытыми глазами. Сири встретила его взгляд и попыталась соблазнительно улыбнуться.
Результат показался ей таким смешным, что она просто расхохоталась и упала на кровать, разметав по ней отращенные волосы.
Сесеброн коснулся ее ноги. Сири поглядела на него; Король-Бог поднялся и сел на край кровати, чтобы она могла видеть слова на доске.
Ты очень странная, – сообщил он.
Сири улыбнулась.
– Знаю. Я совершенно не гожусь в соблазнительницы. Я не могу удержать серьезное выражение лица.
«Соблазнительницу» я знаю, – написал Сесеброн. – Само слово. Оно было в истории, где злая королева пытается «соблазнить» молодого принца чем-то, хотя я не знаю, чем именно.
Она улыбнулась.
Я думал, что она хотела предложить ему еду.
– Да-а, – протянула Сири. – Отличное толкование, Себ. Совершенно правильное.
Он заколебался.
Она не пищу предлагала, да?
Сири снова улыбнулась.
Он покраснел.
Я чувствую себя таким идиотом. Есть столько вещей, которые все вокруг понимают с легкостью. А меня ведут только истории из детской книги. Я читал их так часто, что мне трудно отделить себя – и то, как я воспринимаю сказки – от ребенка, каким я был, когда впервые с ними познакомился.
Он резко стер слова с доски; Сири села и положила ладонь ему на руку.
Я знаю, что есть то, что мне неизвестно, – продолжил Сесеброн. – То, что смущает тебя, и я могу представить, что. Я не дурак. И все же я раздражен. Ты флиртуешь и говоришь с сарказмом – в обоих случаях явно ведешь себя противоположно тому, чему хочешь. И потому я боюсь, что никогда тебя не пойму.
Он раздраженно уставился на доску, замерев с угольком в одной руке и тряпкой в другой. В очаге тихо трещал огонь, и волны ярко-желтого света скользили по чисто выбритому лицу Сесеброна.
– Прости, – сказала Сири, пододвигаясь ближе. Она обняла его локоть, положив голову на предплечье. Теперь, когда Сири привыкла, Сесеброн не казался ей таким уж огромным. В Идрисе встречались люди, которые возвышались на шесть с половиной футов, а Сесеброн был выше лишь на несколько дюймов. А вдобавок он был совершенно пропорционально сложен, и не казался длинным или неестественным. Он был нормальным – просто большим.
Сесеброн поглядел на нее; Сири положила голову ему на руку и прикрыла глаза.
– Я думаю, ты справляешься куда лучше, чем думаешь. Большинство моих соотечественников и вполовину меня так не понимают, как ты.
Сесеброн начал писать, и Сири открыла глаза.
Мне трудно в это поверить.
– Но это правда, – заверила она. – Мне постоянно говорили, чтобы я стала другой.
Кем?
– Моей сестрой, – вздохнула Сири. – Женщиной, на которой ты должен был жениться. Она была идеальной дочерью короля – сдержанной, учтивой, образованной, послушной.
Звучит скучно, – с улыбкой написал он.
– Вивенна прекрасный человек, – возразила Сири. – Она всегда была очень добра ко мне. Но просто… ну, я думаю, даже она считала, что мне надо быть сдержаннее.
Этого я не могу понять, – написал Сесеброн. – Ты чудесна. Ты полна жизни и энергии. Священники и дворцовые слуги носят цвета – но в них самих нет цвета. Они просто исполняют свой долг, серьезно потупив взгляд. В тебе же столько цвета, что он вырывается наружу и расцвечивает все вокруг тебя.
Сири улыбнулась.
– Прямо как БиоХрома.
Ты честнее БиоХромы, – написал Сесеброн. – Мое Дыхание придает миру яркости, но оно – не мое, оно было мне вручено. Твой же свет – твой собственный.
Сири ощутила, как ее волосы становятся из темно-рыжих золотистыми и мягко, удовлетворенно вздохнула, придвинувшись чуть ближе к Королю-Богу.
Как ты это делаешь? – спросил он.
– Что?
Меняешь цвет волос.
– Сейчас я это сделала невольно, – пояснила Сири. – Они светлеют, если я счастлива или довольна.
Значит, ты счастлива? – написал он. – Со мной?
– Конечно.
Но ты говоришь о горах с такой тоской в голосе.
– Я скучаю по ним, – признала Сири. – Но если я уеду туда, то буду скучать и по тебе. Иногда нельзя получить все, что хочешь – желания противоречат друг другу.
Некоторое время они молчали; Сесеброн отложил доску, нерешительно обнял Сири за плечи и прислонился к спинке кровати. Волосы Сири слегка окрасились рыжим, когда она поняла, что они сидят на кровати, и она прижимается к Сесеброну, будучи в одной рубашке.
«Но все-таки, – подумала она, – мы же супруги».
И этот момент портило только бурчание желудка Сири.
Через пару минут Сесеброн потянулся за доской.
Ты голодна? – написал он.
– Нет, – ответила Сири. – У меня желудок-анархист – он любит ворчать, когда полон.
Сесеброн помедлил.
Сарказм?
– Скверная попытка, – созналась Сири. – Все в порядке, я выживу.
А ты не ужинала перед тем, как прийти ко мне?
– Ужинала, – подтвердила она. – Но отращивание волос выматывает. Я всегда хочу есть после того.
Ты каждую ночь голодна? – быстро написал Сесеброн. – И молчишь?
Сири пожала плечами.
Я добуду тебе еду.
– Нет, мы не можем позволить раскрыть себя.
Раскрыть что? – указал он. – Я Король-Бог – я могу есть тогда, когда пожелаю. Я и раньше посылал за едой ночью. Это не странно.
Он поднялся и шагнул к двери.
– Погоди! – остановила его Сири.
Сесеброн повернулся к ней.
– Сесеброн, ты не можешь вот так подойти к двери, – сказала она, понизив голос на случай, если их подслушивали. – Ты по-прежнему полностью одет.
Он оглядел себя и нахмурился.
– Хотя бы слегка приведи одежду в беспорядок, – сказала Сири, быстро спрятав доску для письма.
Он расстегнул застежки на шее и сбросил черную мантию, оставшись в нижнем белье. Оно засияло радугой, как и все белое, что оказывалось рядом с Сесеброном. Затем он взлохматил темные волосы и с вопросом во взгляде повернулся к Сири.
– Да, неплохо, – подтвердила та, натягивая простыню до подбородка и полностью укрываясь под ней. Она с интересом наблюдала, как Сесеброн постучал костяшками пальцев по двери.
Та немедля открылась.
«Он слишком много значит, чтобы самому открывать двери», – подумала Сири.
Сесеброн приказал принести еду, коснувшись живота и указав на коридор. Едва видимые сквозь дверь слуги немедля бросились исполнять приказ; Король-Бог отвернулся от закрывшейся двери и вернулся к кровати.
Через несколько минут в комнате объявились слуги с обеденным столом и стулом. Стол тут же накрыли изобильной едой – от жареной рыбы до маринованных овощей и вареных моллюсков.
Сири изумленно взирала на эту суету.
«Они не могли все подготовить так быстро. Еда наверняка ждала на кухне – на случай, если их бог вдруг проголодается».
Это было расточительно до неимоверной степени, но одновременно – чудесно. Такие традиции указывали на стиль жизни, который ее соотечественники-идрийцы даже не представляли, знак болезненного нарушения равновесия в мире. Некоторые люди голодали; другие были столь богаты, что даже не видели, как им готовят.
Слуги поставили у стола лишь один стул; Сири наблюдала за тем, как вносили одно блюдо за другим. Они не знали, чего хочет Король-Бог, так что явно принесли понемногу всего. Накрыв на стол, слуги удалились, как только Сесеброн жестом отпустил их.
Запах был просто невыносим для проголодавшейся Сири; она еле дождалась, когда дверь закроется и сразу же, сбросив покрывала, кинулась к столу. Лишь взглянув на блюда, она поняла: пусть и считала свои трапезы экстравагантными, но они ни в какое сравнение не шли с этим пиром.
Сесеброн жестом пригласил ее сесть на стул.
– А ты есть не будешь? – спросила она.
Сесеброн пожал плечами.
Она подошла к кровати, взяла одно из покрывал и расстелила на каменном полу.
– Что ты бы посоветовал? – спросила Сири, вернувшись к столу.
Он указал на блюдо с моллюсками и на несколько хлебцов. Сири переместилась к ним и к блюду, на котором вроде не было рыбы – лишь экзотические фрукты в мягком соусе. Усевшись рядом, она принялась за еду.
Сесеброн осторожно расположился на полу; ему как-то удавалось выглядеть величественно даже в нижнем белье. Сири потянулась к доске и передала ее мужу.
Это очень странно, – сообщил он.
– Что? – уточнила Сири. – Есть на полу?
Он кивнул.
Обед для меня – всегда церемония. Я ем немного с одной тарелки, затем слуги ее уносят, вытирают мне губы и приносят другую. Я никогда не съедаю все с тарелки, даже если блюдо мне нравится.
Сири фыркнула.
– Удивляюсь, как они ложку вместо тебя не держат.
Когда я был младше, так и было, – подтвердил Сесеброн. – В конце концов я заставил их дать мне есть самому. Трудно убеждать, когда не можешь говорить.
– Могу себе представить, – согласилась Сири, не отрываясь от еды. Она поглядела на Сесеброна, который ел медленно, откусывая маленькие кусочки. Сири на мгновение устыдилась того, как быстро ест, но тут же решила, что ей все равно. Так что она отставила фрукты и схватила со стола несколько печений.
Когда Сири принялась есть одно за другим, Сесеброн поглядел на нее и написал:
Это панн-кальские тинкфаны. Их надо есть маленькими кусочками и заедать хлебом, чтобы очистить вкус. Это деликатес, и…
Он осекся, когда Сири схватила пирожное и запихнула в рот целиком. Она улыбнулась мужу и принялась жевать.
На секунду он лишь ошеломленно смотрел, потом написал:
Ты знаешь, что если дети в сказках слишком много ели, то обычно их сбрасывали со скал?
Сири сунула в рот еще один хрустящий хлебец, вымазав пальцы и лицо сахарным порошком и надув щеки.
Сесеброн оглядел ее, потом протянул руку и взял себе печенье. Он осмотрел его, потом сунул в рот.
Сири расхохоталась, чуть не осыпав стол крошками.
– И так я продолжаю совращать Короля-Бога, – сказала она, как только смогла говорить снова.
Сесеброн улыбнулся и написал:
Это очень интересно.
Потом взял еще один хлебец. И еще один. И еще.
Сири наблюдала за этим, подняв бровь.
– Я бы подумала, что Король-Бог хотя бы имеет право есть сладости когда ему хочется.
Я следую множеству правил, которых другие не знают, – написал он, прожевывая печенье. – Истории это объясняют. От принца или короля требуется многое; я бы хотел родиться крестьянином.
Сири подняла бровь, подумав, что он бы сильно удивился, если бы действительно столкнулся с чем-то вроде голода, бедности или даже неудобств. Однако она не стала разочаровывать мужа. Кто бы говорил, но не она.
Именно ты проголодалась, – написал он. – Но почему-то ем только я!
– Тебя тут явно плохо кормят, – заметила Сири, взяв кусочек хлеба.
Он пожал плечами, продолжая есть. Сири оглядела его, пытаясь понять – как он ощущает пищу, не имея языка? Это влияет на вкус? Кажется, сладости ему нравились.
Мысль о языке заставила ее задуматься о более темных вещах.
«Мы не можем так и дальше продолжать, – подумала Сири. – Играть ночью, притворяться, что мир без нас не движется. Он нас раздавит тогда».
– Сесеброн, – сказала она. – Мне кажется, нам надо найти способ раскрыть другим то, что с тобой делают священники.
Он поглядел на нее и написал:
Что ты имеешь в виду?
– То, что тебе надо попробовать поговорить с обычными людьми, – пояснила Сири. – А может, с кем-то еще из богов. Вся власть священников исходит из того, что они представляют тебя. Если ты решишь передавать свою волю через кого-то иного, они падут.
Надо ли нам это делать?
– Представь на секунду, что надо, – предложила она.
Хорошо, – ответил он. – Но как именно я пообщаюсь с кем-то еще? Я не то чтобы могу встать и закричать.
– Я не знаю. Может, записки?
Он улыбнулся.
В моей книге есть схожая история: там принцесса заточена в башне и кидает записки в воды океана. Их находит король рыб.
– Я сомневаюсь, что король рыб нам чем-то поможет, – прямо сказала Сири.
Такое существо лишь немного менее сказочно, чем вероятность, что мои записки найдут и верно истолкуют. Если я выкину их из окна, то никто не поверит, что их написал Король-Бог.
– А если ты передашь их слугам?
Сесеброн нахмурился.
Предположим, что ты права, и что мои священники действуют против меня. Не будет ли тогда глупо доверять слугам, которых они же и наняли?
– Возможно. Можно попробовать с панн-кальцем.
Никто из них мне не служит, ибо я – Король-Бог, – ответил Сесеброн. – Но даже если мы привлечем одного-двух слуг на нашу сторону – что с того? Как это поможет обвинить священников? Никто не поверит слуге из Панн-Каля, который противоречит священникам.
Сири покачала головой.
– Может, ты сможешь устроить скандал, попытаться убежать, или еще как-то отвлечь всех?
За пределами дворца меня постоянно сопровождают сотни людей. Пробудители, солдаты, стражники, священники и Безжизненные воины. Ты действительно думаешь, что я могу устроить скандал, и меня тут же не уведут, прежде чем я успею хоть с кем-то пообщаться?
– Нет, – признала Сири. – Но надо что-то сделать! Должен быть какой-то выход.
Я его не вижу. Нам надо сотрудничать со священниками, не действовать против них. Возможно, они знают больше о том, почему умирают Короли-Боги. Они могут нам сказать – я могу с ними поговорить при помощи шрифта художников.
– Нет, – ответила Сири. – Пока нет. Дай мне сперва подумать.
Хорошо, – написал он и взял еще печенья.
– Сесеброн… – наконец сказала она. – А ты не думал о том, чтобы сбежать со мной? В Идрис?
Сесеброн нахмурился, задумался и написал:
Возможно. Но это как-то чересчур.
– А если я смогу доказать, что священники пытаются тебя убить? А если я смогу найти дорогу наружу, найти кого-то, кто вывезет нас из дворца и города?
Сама идея явно обеспокоила Сесеброна. Он написал:
Если это будет единственный способ, то я отправлюсь с тобой. Но я не верю, что до такого дойдет.
– Надеюсь, ты прав, – согласилась Сири.
«Но если не прав, – подумала она, – то мы сбежим. Мы попробуем поставить на мою семью, что бы там с войной ни было».