У Светопесни есть белка, и он не побоится ее применить.
42
– Ее светлость не заинтересована во встрече с вами, – сказала служительница, отвесив почтительный поклон.– Ее светлость не заинтересована во встрече с вами, – сказала служительница, отвесив почтительный поклон.
– Что ж, я не заинтересован в ее интересах, – отозвался Светопеснь. – Может, стоит спросить ее еще раз, чтоб убедиться.
Служительница склонила голову.
– Приношу свои извинения, ваша светлость, но я уже четырнадцать раз спросила. Богиня Всематерь относится к вашим просьбам со все меньшим терпением, и она повелела мне больше не следовать им.
– А она дала тот же приказ другим служительницам?
Женщина помедлила.
– Э… нет, ваша светлость.
– Чудесно, – кивнул Светопеснь. – Пошлите за кем-то из них. А затем – пошлите уже ее спросить Всематерь, примет ли она меня.
Служительница испустила громки вздох; Светопеснь записал очко на свой счет. У Всематери были самые набожные и смиренные служительницы при дворе; если он мог вызвать раздражение у них – то мог у кого угодно.
Положив руки на пояс, он ждал исполнения приказа. Всематерь командовала своими слугами и священниками, но не могла повелеть им полностью игнорировать Светопеснь. В конце концов, он тоже был богом; им приходилось подчиняться, если только он не требовал чего-то, напрямую запрещенного Всематерью.
Даже если тем самым они раздражали свою богиню.
– Я овладеваю новым искусством, – сказал Светопеснь вслух. – Раздражение через посредника!
Лларимар вздохнул.
– Ваша светлость, вы лишь несколько дней назад говорили с богиней Румянец, и вроде бы предположили, что вы более не собираетесь сильно раздражать других.
– Я такого не говорил! – возразил Светопеснь. – Я лишь сказал, что я начал больше признавать наличие в себе человека, каким был. Это не значит, что я возьму и отброшу весь прогресс, сделанный за последние несколько лет.
– У вас поразительно глубокие познания о себе, ваша милость.
– Я знаю! А теперь – тише. Служительница возвращается.
Она и впрямь подошла и склонилась перед Светопеснью.
– Мои извинения, ваша светлость. Однако наша богиня повелела, чтобы ни одна служительница не передавала ей вашу просьбу о встрече.
– А она сказала, что они не могут попросить ее выйти сюда?
– Да, ваша светлость, – кивнула служительница. – И она запретила любые иные формулировки, которые побудят ее оказаться поблизости от вашей светлости, обменяться письмами или получить от вас послание в любой форме.
– Хм, – Светопеснь потер подбородок. – Она быстро схватывает. Что ж, вижу, сделать ничего нельзя.
Служительница ощутимо расслабилась.
– Бегунок, поставь павильон здесь, перед дворцом, – велел Светопеснь. – Я собираюсь провести здесь ночь.
Служительница вскинула голову.
– Вы собираетесь сделать что? – переспросил Лларимар.
Светопеснь пожал плечами.
– Я не уйду, пока не встречусь со Всематерью. Значит, останусь, пока она меня не примет. Уже больше недели прошло! Да, она хочет упрямиться – ну так я докажу, что я могу быть равно упрямым, – Светопеснь оглядел служительницу. – Я это умение отточил, знаете ли. Оно необходимо, чтобы быть невыносимым шутом помимо прочего. Полагаю, Всематерь не запретила пускать во дворец белок?
– Белок, ваша светлость? – изумилась женщина.
– Отлично, – Светопеснь сел; слуги принялись сооружать павильон.
Сам он вытащил Безжизненную белку из коробки и поднял перед собой.
– Миндальная трава, – тихо сказал Светопеснь; такой Приказ его люди впечатали в Безжизненное сознание. Затем он повысил голос, чтобы служительница его слышала: – Беги во дворец, найди Вернувшуюся, которая там живет, и принимайся бегать вокруг нее и вопить так громко, как сможешь. Не позволяй себя поймать. А, да, раздери столько мебели, сколько сможешь.
И, куда более тихо, повторил:
– Миндальная трава.
Белка немедленно спрыгнула с ладони и метнулась во дворец. Служительница с ужасом повернулась за ней; белка издала пронзительный вопль, звучавший совершенно не по-белочьи. Зверек исчез в здании, проскользнув между ног у ошеломленного стражника.
– Какой чудесный вечер, – сказал Светопеснь, потянувшись за виноградом; служительница кинулась за белкой.
– Зверек не сможет выполнить все приказы, ваша светлость, – заметил Лларимар. – У него разум белки, несмотря на то, что Дыхание дает ему силу повиноваться Приказам.
Светопеснь пожал плечами.
– Увидим.
Из дворца донеслись раздраженные крики. Светопеснь широко улыбнулся.
Прошло больше времени, чем он ожидал. Всематерь была упряма – Румянец, неудачно попытавшись ей манипулировать, лишний раз это доказала. Так что Светопеснь просто сидел, безмятежно слушая музыку; иногда из дворца выглядывала служительница.
Прошло несколько часов. Светопеснь старался не особенно есть или пить, чтобы не пришлось отлучаться в уборную.
Светопеснь приказал музыкантам играть погромче. Он специально выбрал труппу со множеством ударников.
Наконец из дворца вышла измотанная служительница.
– Ее светлость вас примет, – сказала она, склонившись перед Светопеснью.
– Что? – отозвался тот. – А, да. А точно сейчас? Может, я сперва дослушаю песню?
Служительница замялась.
– Я…
– Ну хорошо, хорошо, – отозвался Светопеснь, вставая.
Всематерь все еще была в зале аудиенций. Светопеснь помедлил в дверях – которые, как и в любом дворце, были сооружены с расчетом на богов – и нахмурился.
В очереди еще хватало людей; Всематерь восседала на троне во главе. По меркам богов она была приземиста; Светопесни всегда казались странными белые волосы и морщинистое лицо. По телесному облику она была старейшей из богов.
Он уже давно здесь не бывал. Собственно…
«Последний раз я приходил сюда вечером накануне того дня, когда Тихозор отдала свое Дыхание, – понял он. – В тот вечер, несколько лет назад, мы ужинали вместе – ее последняя трапеза».
С тех пор он не возвращался. Да и зачем? Они со Всематерью и общались-то лишь из-за Тихозор. В большинстве случаев Всематерь предельно ясно высказывала, что она думает о Светопесни. По крайней мере, она была честна.
О себе он сказать того же не мог.
Всематерь не поглядела на вошедшего; она сидела, немного наклонившись вперед и слушая очередного просителя – мужчину средних лет, неловко опиравшегося на посох.
– …теперь мои дети голодают, – объяснял он. – Я не могу позволить себе пищу. Я подумал, что если бы моя нога излечилась, я бы вернулся в доки.
Он опустил взгляд.
– Твоя вера достойна похвалы, – сказала Всематерь. – Расскажи, как ты повредил себе ногу?
– Случай на рыбалке, ваша светлость, – ответил мужчина. – Я несколько лет назад спустился с гор – тогда ранний мороз погубил мой урожай. Я нанялся на один из штормобежцев – тех кораблей, которые выходят в весенние бури и ловят рыбу, пока другие ждут в гавани. По случайности бочонок переломал мне ногу; хромого никто не возьмет на борт корабля.
Всематерь кивнула.
– Я бы не пришел к вам, – продолжил он. – Но жена болеет, а дочь так плачет от голода…
Всематерь протянула руку и положила ее на плечо мужчины.
– Я понимаю твою беду, но она не так тяжка, как можно подумать. Поговори с моим верховным священником; в порту есть человек, который верен мне. У тебя две крепкие руки; тебе дадут работу – зашивать сети.
Мужчина подался вперед, и в его глазах заблестела надежда.
– Мы пошлем тебе достаточно еды, чтобы прокормить семью, пока ты не освоишь новое дело, – закончила Всематерь. – Ступай с моим благословением.
Мужчина встал, снова рухнул на колени, зарыдав.
– Благодарю вас, – прошептал он. – Благодарю.
Священники подошли и проводили просителя наружу. Комната затихла, Всематерь поглядела на дверь, встретившись взглядом со Светопеснью. Она коротко кивнула священникам, и один из них выступил вперед, подняв туго перевязанного веревкой зверька.
– Как мне сказали, это твое? – спросила Всематерь.
– А, да, – Светопеснь слегка покраснел. – Мне очень стыдно. Она от меня убежала.
– Со случайным Приказом найти меня? – спросила Всематерь. – А затем начать бегать вокруг и вопить?
– А это сработало? – удивился Светопеснь. – Интересно. Мой верховный священник не думал, что мозг белки и впрямь сможет исполнить такой сложный Приказ.
Всематерь одарила его холодным взглядом.
– О, – осекся Светопеснь. – В смысле – «упс, оно меня совершенно не поняло. Тупая белка». Приношу глубочайшие извинения, почитаемая сестра.
Всематерь вздохнула и показала на дверь в стене комнаты. Светопеснь двинулся туда, богиня последовала за ним в сопровождении пары слуг. Всематерь ступала с подобающей возрасту скованностью.
«Мне кажется, или она выглядит старше, чем ранее?»
Невозможно, конечно. Вернувшиеся не старели – по крайней мере те, кто достиг зрелости.
Как только они оказались за пределами видимости и слышимости просителей, Всематерь схватила Светопеснь за руку и прорычала:
– Что, во имя Цветов, ты делаешь?
Светопеснь повернулся и поднял бровь.
– Ну, ты меня не принимала, и…
– Ты хочешь разрушить весь авторитет, что еще остался? – вопросила Всематерь. – Люди в городе уже говорят что Вернувшиеся слабеют, что лучшие из нас умерли много лет назад.
– Может, они и правы.
Всематерь нахмурилась:
– Если слишком много людей в это поверят, мы потеряем доступ к Дыханиям. Ты об этом подумал? Ты подумал, чего твои дурные манеры и легкомыслие могут стоить нам всем?
– Ты потому устраиваешь представление? – спросил Светопеснь, оглянувшись на дверь.
– Некогда Вернувшиеся не просто выслушивали прошения и отказывали или соглашались, – заметила Всематерь. – Они слушали каждого, кто приходил к ним и старались помочь наилучшим образом.
– Жутко много заботы.
– Мы их боги. Должны ли мысли о заботе останавливать нас? – она оглядела Светопеснь. – А, да, конечно. Нам не стоит позволять мелочам вроде человеческих бед мешать нашему досугу. Зачем я вообще с тобой говорю?
Она двинулась к выходу из комнаты.
– Я пришел отдать тебе Приказы для Безжизненных, – сказал Светопеснь.
Всематерь застыла.
– У Румянец теперь есть два набора Приказов, – сказал Светопеснь, – и она владеет половиной нашей армии. Меня это беспокоит. Да, я доверяю ей так же, как и другим Вернувшимся – но если грянет война, то она быстро станет вторым по значимости человеком в королевстве. Больше власти будет лишь у Короля-Бога.
Всематерь смотрела на него с непроницаемым выражением.
– Думаю, лучше всего уравновесить ее еще кем-то с двумя наборами Приказов, – закончил Светопеснь. – Может, она помедлит. Не станет принимать поспешных решений.
Наступило молчание.
– Тихозор тебе доверяла, – наконец сказала Всематерь.
– Должен признать – это был ее единственный изъян, – ответил Светопеснь. – Даже у богинь они есть… как мне кажется. Я счел учтивым никогда не указывать на такие детали.
– Она была лучшей из нас, – Всематерь поглядела в сторону своих просителей. – Она бы провела с людьми весь день. Люди ее любили.
– Тонкая синяя линия, – сказал Светопеснь. – Вот моя управляющая фраза – прошу, прими ее. Я скажу Румянец, что ты заставила меня ее выдать. Конечно, она разозлится на меня, но это будет не впервые.
– Нет, – проронила Всематерь. – Нет, Светопеснь, я не позволю тебе так просто вывернуться.
– Что? – вздрогнул он.
– Ты разве не чувствуешь? – спросила она. – В городе что-то происходит. Смута в трущобах и среди идрийцев, все более яростные споры наших священников…
Она покачала головой.
– Я не позволю тебе увернуться от своих обязанностей. Ты был избран для своей роли. Ты – бог, как и мы, даже если ты отчаянно стараешься притвориться кем-то иным.
– У тебя уже есть мой Приказ, Всематерь, – Светопеснь пожал плечами и двинулся прочь к двери. – Делай с ним что хочешь.
– Зеленые колокола, – бросила Всематерь. – Вот мой.
Светопеснь застыл на середине шага.
– Теперь Приказы есть у нас обоих, – сказала Всематерь. – Если твои слова были правдивы, то лучше уж распределить власть.
Он повернулся.
– Ты же только что назвала меня шутом! А теперь доверяешь командование солдатами? Всематерь, я хочу задать вопрос, уж не сочти за грубость, пожалуйста… Но, во имя Цветов, что с тобой?
– Мне снился твой приход, – Всематерь взглянула ему в глаза. – Я увидела его на картинах неделю назад. И всю эту неделю я видела на полотнах узоры из кругов – красно-золотых кругов. Твои цвета.
– Совпадение, – заявил он.
Всематерь тихо фыркнула.
– Светопеснь, однажды тебе придется отбросить свой шутовской эгоизм. Речь идет не только о нас. Я решила получше заботиться о своих дела; может, тебе стоит подумать над тем, кто ты такой и что ты делаешь.
– О, моя дорогая Всематерь, – отозвался Светопеснь. – Видишь ли, проблема как раз в этом предположении – что я не пытался быть кем-то еще, а не только собой. Каждый раз, как я пытаюсь, получается катастрофа.
– Что ж, к добру или худу, у тебя есть мои Приказы, – пожилая богиня отвернулась и двинулась назад к просителям. – В кои-то веки мне интересно – как ты ими распорядишься.
@темы:
Переводы,
Cандерсон,
Warbreaker
-
-
08.07.2014 в 17:08-
-
08.07.2014 в 17:36Деятельная)